Фаусто Мальковати

     Когда-то здесь клокотал вулкан.
     Потом -- грудь клевал себе пеликан.
     Неподалеку Вергилий жил,
     и У. Х. Оден вино глушил.

     Теперь штукатурка дворцов не та,
     цены не те и не те счета.
     Но я кое-как свожу концы
     строк, развернув потускневший рцы.

     Рыбак уплывает в ультрамарин
     от вывешенных на балкон перин,
     и осень захлестывает горный кряж
     морем другим, чем безлюдный пляж.

     Дочка с женой с балюстрады вдаль
     глядят, высматривая рояль
     паруса или воздушный шар --
     затихший колокола удар.

     Немыслимый как итог ходьбы,
     остров как вариант судьбы
     устраивает лишь сирокко. Но
     и нам не запрещено

     хлопать ставнями. И сквозняк,
     бумаги раскидывая, суть знак
     -- быстро голову поверни! --
     что мы здесь не одни.

     Известкой скрепленная скорлупа,
     спасающая от напора лба,
     соли, рыхлого молотка
     в сумерках три желтка.

     Крутя бугенвиллей вензеля,
     ограниченная земля,
     их письменностью прикрывая стыд,
     растительностью пространству мстит.

     Мало людей; и, заслышав "ты",
     здесь резче делаются черты,
     точно речь, наподобье линз,
     отделяет пейзаж от лиц.

     И пальцем при слове "домой" рука
     охотней, чем в сторону материка,
     ткнет в сторону кучевой горы,
     где рушатся и растут миры.

     Мы здесь втроем и, держу пари,
     то, что вместе мы видим, в три
     раза безадресней и синей,
     чем то, на что смотрел Эней.