Осенний вечер в скромном городке,
     гордящимся присутствием на карте
     (топограф был, наверное, в азарте
     иль с дочкою судьи накоротке).

     Уставшее от собственных причуд
     Пространство как бы скидывает бремя
     величья, ограничиваясь тут
     чертами Главной улицы; а Время
     взирает с неким холодком в кости
     на циферблат колониальной лавки,
     в чьих недрах все, что смог произвести
     наш мир: от телескопа до булавки.

     Здесь есть кино, салуны, за углом
     одно кафе с опущенною шторой,
     кирпичный банк с распластанным орлом
     и церковь, о наличии которой
     и ею расставляемых сетей,
     когда б не рядом с почтой, позабыли.
     И если б здесь не делали детей,
     то пастор бы крестил автомобили.

     Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
     В шесть вечера, как вследствие атомной
     войны, уже не встретишь ни души.
     Луна вплывает, вписываясь в темный
     квадрат окна, что твой Экклезиаст.
     Лишь изредка несущийся куда-то
     шикарный "бьюик" фарами обдаст
     фигуру Неизвестного Солдата.

     Здесь снится вам не женщина в трико,
     а собственный ваш адрес на конверте.
     Здесь утром, видя скисшим молоко,
     молочник узнает о вашей смерти.
     Здесь можно жить, забыв про календарь,
     глотать свой бром, не выходить наружу,
     и в зеркало глядеться, как фонарь
     глядится в высыхающую лужу.