Суббота. Как ни странно, но тепло.
     Дрозды кричат, как вечером в июне.
     А странно потому, что накануне
     боярышник царапался в стекло,
     преследуемый ветром (но окно
     я не открыл), акации трещали
     и тучи, пламенея, возвещали
     о приближеньи заморозков.
         Но
     все обошлось, и даже дрозд поет.
     С утра возился с чешскими стихами.
     Вошла соседка, попросила йод;
     ушла, наполнив комнату духами.
     И этот запах в середине дня,
     воспоминаний вызволив лавину,
     испортил всю вторую половину.
     Не так уж необычно для меня.

     Уже темно, и ручку я беру,
     чтоб записать, что ощущаю вялость,
     что море было смирным поутру,
     но к вечеру опять разбушевалось.