Два человека в этот страшный год,
     Когда всех занимала смерть одна,
     Хранили чувство дружбы. Жизнь их, род,
     Незнания хранила тишина.
     Толпами гиб отчаянный народ,
     Вкруг них валялись трупы -- и страна
     Веселья -- стала гроб -- ив эти дни
     Без страха обнималися они!..
     Один был юн годами и душой,
     Имел блистающий и быстрый взор,
     Играла кровь в щеках его порой,
     В движениях и в мыслях он был скор
     И мужествен с лица. Но он с тоской
     И ужасом глядел на гладный мор,
     Молился, плакал он и день и ночь,
     Отталкивал и сон и пищу прочь!
     Другой узнал, казалось, жизни зло;
     И разорвал свои надежды сам.
     Высокое и бледное чело
     Являло наблюдательным очам,
     Что сердце много мук перенесло
     И было прежде отдано страстям.
     Но, несмотря на мрачный сей удел,
     И он как бы невольно жить хотел.
     Безмолвствуя, на друга он взирал,
     И в жилах останавливалась кровь;
     Он вздрагивал, садился. Он вставал,
     Ходил, бледнел и вдруг садился вновь,
     Ломал в безумье руки -- но молчал.
     Он подавлял в груди своей любовь
     И сердца беспокойный вещий глас,
     Что скоро бьет пеизбежимый час!
     И час пробил! его нежнейший друг
     Стал медленно слабеть. Хоть говорить
     Не мог уж юноша, его недуг
     Не отнимал еще надежду жить;
     Казалось, судрожным движеньем рук
     Старался он кончину удалить.
     Но вот утих... взор ясный поднял он,
     Закрыл -- хотя б один последний стон!
     Как сумасшедший, руки сжав крестом,
     Стоял его товарищ. Он хотел
     Смеяться... и с открытым ртом
     Остался -- взгляд его оцепенел.
     Пришли к ним люди: зацепив крючком
     Холодный труп, к высокой груде тел
     Они без сожаленья повлекли,
     И подложили бревен, и зажгли...