[Песня про царя Ивана Васильевича, 
                  молодого опричника и удалого 
                                              купца Калашникова]


              Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
              Про тебя Нашу песню сложили мы,
              Про твово любимого опричника
              Да про смелого купца, про Калашникова;
              Мы сложили ее на старинный лад,
              Мы певали ее под гуслярский звон
              И причитывали да присказывали.
              Православный народ ею тешился,
              А боярин Матвей Ромодановский
              Нам чарку поднес меду пенного,
              А боярыня его белолицая
              Поднесла нам на блюде серебряном
              Полотенце новое, шелком шитое.
              Угощали нас три дни. три ночи
              И все слушали не наслушались.

I

              Не сияет на небе солнце красное,
              Не любуются им тучки синие:
              То за трапезой сидит во златом венце,
              Сидит грозный царь Иван Васильевич.
              Позади его стоят стольники,
              Супротив его все бояре да князья,
              И пирует царь во славу божию,
              В удовольствие свое и веселие.

              Улыбаясь, царь повелел тогда
              Вина сладкого заморского
              Нацедить в свой золоченый ковш
              И поднесть его опричникам.
              - И все пили, царя славили.

              Лишь один из них, из опричников,
              Удалой боец, буйный молодец,
              в золотом ковше не мочил усов;
              Опустил он в землю очи темные,
              Опустил головушку на широку грудь -
              А в груди его была дума крепкая.

              Вот нахмурил царь брови черные
              И навел на него очи зоркие,
              Словно ястреб взглянул с высоты небес
              На младого голубя сизокрылого, -
              Да не поднял глаз молодой боец.
              Вот об землю царь стукнул палкою,
              и дубовый пол на полчетверти
              Он железным пробил оконечником -
              Да не вздрогнул и тут молодой боец.
              Вот промолвил царь слово грозное -
              И очнулся тогда добрый молодец.

              «Гей ты, верный наш слуга, Кирибеевич,
              Аль ты думу затаил нечестивую?
              Али славе нашей завидуешь?
              Али служба тебе честная прискучила?
              когда входит месяц - звезды радуются,
              что светлей им гулять по поднЕбесью;
              А которая в тучу прячется,
              Та стремглав на на землю падает...
              Неприлично же тебе, Кирибеевич,
              Царской радостью гнушатися;
              А из роду ты ведь Скуратовых,
              И семьею ты вскормлен Малютиной!..»

              Отвечает так Кирибеевич,
              Царю грозному в пояс кланяясь:

              «Государь ты наш, Иван Васильевич!
              Не кори ты раба недостойного:
              сердца жаркого не залить вином,
              Думу черную - не запотчевать!
              А прогневал тебя - воля царская;
              Прикажи казнить, рубить голову,
              Тяготит она плечи богатырские,
              И сама к сырой земле она клонится».

              И сказал ему Царь Иван Васильевич:
              «Да об чем тебе, молодцу, кручиниться?
              Не истерся ли твой парчевый кафтан?
              Не измялась ли шапка соболиная?
              Не казна ли у тебя поистратилась?
              Иль зазубрилась сабля закаленная?
              Или конь захромал, худо кованный?
              Или с ног тебя сбил на кулачном бою,
              На Москве-реке, сын купеческий?»

              Отвечает так Кирибеевич,
              Покачав головою кудрявою:

              «Не родилась та рука заколдованная
              Ни в боярском роду, ни в купеческом;
              Аргамак мой степной ходит весело;
              Как стекло горит сабля вострая;
              А на праздничный день твоею милостью
              Мы не хуже другого нарядимся.

              Как я сяду поеду на лихом коне
              За Моску-реку покатитися,
              Кушачком подтянуся шелковым,
              Заломлю на бочок шапку бархатную,
              Черным соболем отороченную, -
              У ворот стоят у тесовыих
              Красны девушки да молодушки
              И любуются, глядя, перешептываясь;
              Лишь одна не глядит, не любуется,
              Полосатой фатой закрывается...

              На святой Руси, нашей матушке,
              Не найти, не сыскать такой красавицы:
              Ходит плавно - будто лебедушка;
              Смотрит сладко - как голубушка;
              Молвит слово - соловей поет;
              Горят щеки ее румяные,
              Как заря на небе божием;
              Косы русые, золотистые,
              В ленты яркие заплетенные,
              По плечам бегут, извиваются.
              во семье родилась она купеческой,
              Прозывается Аленой Дмитревной.

              Как увижу ее, я сам не свой,
              Опускаются руки сильные,
              Помрачаются очи буйные;
              Скучно, грустно мне, православный царь,
              Одному по свету маяться
              Опостыли мне кони легкие,
              Опостыли наряды парчовые,
              И не надо мне золотой казны:
              С кем казною своей поделюсь теперь?
              Перед кем покажу удальство свое?
              Перед кем я нарядом похвастаюсь?
              Отпусти меня в степи приволжские,
              На житье на вольное, на казацкое,
              Уж сложу я там буйную головушку
              И сложу на копье бусурманское;
              И разделят по себе злы татаровья
              Коня доброго саблю острую
              И седельце бранное черкасское.
              Мои очи слезные коршун выклюет,
              Мои кости сирые дождик вымоет,
              И без похорон горемычный прах
              На четыре стороны развеется!..»

              И сказал, смеясь, Иван Васильевич:
              «Ну, мой верный слуга! я твоей беде,
              Твоему горю пособить постараюся.
              Вот возьми перстенек ты мой яхонтовый
              Да возьми ожерелье жемчужное.
              Прежде свахе смышленой покланяйся
              И пошли дары драгоценные
              Ты своей Алене Дмитревне:
              Как полюбишься - празднуй свадебку,
              Не полюбишься - не прогневайся».

              Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
              Обманул тебя твой лукавый раб,
              Не сказал тебе правды истинной,
              Не поведал тебе, что красавица
              В церкви божией перевенчана,
              Перевенчана с молодым купцом
              По закону нашему христианскому.

                             * * *
              Ай, ребята, пойте - только гусли стройте!
              Ай, ребята, пейте - дело разумейте!
              Уж потешьте вы доброго боярина
              И боярыню его белолицую!