Когда на рубеже 1960-70-х в искусстве с исключительной силой зазвучала проблема насилия, накрывшего волной западное общество, Великобритания оказалась в авангарде. Поэтому повышенный интерес, проявляемый местными кинематографистами в последнее время к триллеру, нередко – с явным уклоном в психопаталогию и даже в мистику, далеко не случаен. Как не случайно и то, что, невзирая на некоторые сугубо внешние (тематические и ситуационные) сходства с зарубежными аналогами, английские жанровые образчики имеют ярко выраженные отличительные особенности. Главной из таковых является, несомненно, острота постановки вопроса в социально-психологическом (сначала социальном, затем – психологическом, не наоборот!) аспекте. Само по себе это, конечно, не служит гарантией высокого художественного уровня – но наличие таких пристрастий уже говорит о многом! Если правдоподобность быта семейки «Кожаного лица» из Техаса или каннибалов с холмов из картин соответственно Тоба Хупера и Уэса Крэйвена здравомыслящий зритель не может не поставить под сомнение, то вероятность существования обитателей окрестностей Эден-лэйк уже не кажется ничтожной.

В отношении тридцатилетнего Джеймса Уоткинса данная гипотеза объясняет немало. Его дебютный сценарий¹, возможно, не был бы реализован так отвратительно, если б постановку осуществил он сам, а не бездарный ремесленник. Во всяком случай первый режиссёрский опыт Уоткинса, хотя и не вызвал зрительского ажиотажа², весьма обнадёживает. И дело не только в достоверности реалий глухой провинции, если чем и впечатляющей, так это – живописной и идиллической картиной природы, не затронутой цивилизацией. Конечно, нет сомнений в том, что главным для автора было занимательное действо, наблюдение за самим кровавым процессом травли интеллигентных взрослых, по собственному недосмотру или, если угодно, волей безжалостного Рока оказавшихся во власти юных извергов. Уоткинс демонстрирует неплохое умение держать зрителей в напряжении, делая ставку на драматизм ситуации, даже если в паре кадров³ – явно перегибает палку. Особенно в жанровом отношении любопытен финал, чуждый голливудскому «хэппиэндизму». И всё-таки не будет натяжкой утверждение в том духе, что разбросанные на протяжении повествования «говорящие» детали не носят спекулятивного характера. Чего стоят только клички грозных собак – невольных виновников разыгравшейся трагедии: Бонни и Клайд. Что это, как не намёк на пресловутую преемственность поколений, благо что и сами выродки на поверку – плоть от плоти своих родителей? А значит, по завершении сеанса нелишне, пересмотрев кадры пролога, вглядеться в лица юных подопечных Дженни и поразмышлять на тему того, какое влияние оказывают на судьбы будущих генераций однажды совершённые злодеяния, да ещё воспетые в культуре.


__________
1 – Имеется в виду «Мой глазик» /2003/.
2 – Кассовые сборы в национальном прокате составили £404 тыс., в США (с 10 экранов) – всего $5,8 тыс.
3 – Например, в сцене пытки связанного Стива, когда к кровавому преступлению, по решению лидера шайки, обязан приобщиться каждый.