"Уйдет вся летняя жара, коснувшись лезвия меча -падет осенняя листва! "
(самурайская меланхолия в кленовом сиропе октября).
До бесконечности долго можно смотреть, как горит огонь в очаге, как бежит вода в ручье и …как падают осенние листья серий «Sarai-ya Goyou».
Всё возвращается на круги своя: мечу самурая спокойно дремать в ножнах, отчаянию остаться похороненным в прошлом, на всякого лукового мудреца хватит одного праведного до неприличия ронина, а для студии «Manglobe» приходит срок пополнить свой гербарий еще одной, если не орхидеей, то ярким узорчатым пятиконечным листком, точно.
«Дом пяти листьев» - аниме-феномен. Там, где другие аниматоры стремятся привлечь зрителя безостановочным драйвом, плетением паутины интриг и загадок, поразить разломом преступных судеб и невинных сердец, надрывом голосовых связок и человеческих душ – создатели «Sarai-ya Goyou» идут совсем другим путем по опавшей листве меланхолии, среди приглушенных цветов повседневности.
Идут не спеша (еще одно аниме-медитация, где важнее погружение, чем узкие полуосвещенные авторами переулочки сюжета), шаг за шагом, увлекая в мир осени и грусти. И, что самое поразительное, к финалу приходят, несмотря на черепаший спурт, первыми по концентрации внимания в 2010 году, опережая на финише почти всех, кто пытался привлечь зрителя хитроумными техниками «бега по пересеченной сценаристами местности», или допинговыми ускорениями сюжета.
Если из «Мастера Муси» убрать сверхъестественные организмы, а из «Самурая Чамплу» фехтование и тямпуру стилей, что останется в конечном, экстрактном состоянии?! Серая повседневность, уныние и депрессивность, удручающая скука и искусственно продленный зевок? Может быть и так, но никак не в случае с «Sarai-ya Goyou».
Без философской отчужденности или конопляного угара постмодернизма (на радость гурманам отечественным и иностранным), это специфическое блюдо со звучным названием «Дом пяти листьев», на порядок обогатило вкусовую палитру, и далеко не только профиля выпускающей студии.
Было бы пошло и топорно охарактеризовать «Sarai-ya Goyou» смесью, миксом известных компонентов, однако оригинальных рецептов. В арт-хаусном «салате» почти всегда ясно, откуда растут корни у очередного плодоовощного ингредиента, замена курятины на охотничьи колбаски повышает качество обслуживания населения, но отнюдь не качество поваренных книг.
Но оставим в покое набившие оскомину кулинарные сравнения. И вернемся… к Эдо, самураям, гейшам, саке, неоднозначным бандитам и прямолинейным идеалистам. Нет, «дежавю», на сей раз обманывает, банальности, клише, и кабуки ТЮЗа не будет.
О каком трафарете можно говорить, когда экране та же реальность что проносится опавшим октябрьским листом за заиндевевшим после холодной ночи окном. Реальности всегда мало места в рамках ограничений, вечно готова она обмануть простецким видом ловкачей всех сортов и расцветок, и болезненно кольнуть шилом сквозь наброшенную холстину апломба и нажитого с годами цинизма.
Она давит мертвым грузом камня, припрятанного за пазухой, и в последний момент обязательно сведет судорогой пальцы, готовые сложить фигу в кармане и перечеркнет саркастическую улыбку «хозяина своей судьбы».
Реальность пяти участников пьесы дома листьев – она, такая как есть, без прикрас и позолоты, словно поношенные сандалии бедного самурая, богатого добротой и проистекающими от этого комплексами.
Ведь, чем больше думаешь о своем месте на этом пепельно-сером свете, о долге и чести, тем больше понимаешь – нет в жизни прямого пути к счастью. Всегда приходиться плутать по улочкам чужого города, встречать пугающих незнакомцев с глазами голодной мурены, ошибаться на переулках и сворачивать на шаткие подмостки чужих, ошибочно проложенных, мостов из темного прошлого в туманное настоящее.
Пять героев – пять судеб, характеров и темпераментов, пятиконечный лист короткой повести о хороших людях в плохих обстоятельствах. О ком-то, авторы подробно расскажут в ряде арок, кто-то сам своими поступками скажет о себе то, о чем не говорят, даже в исповедях после десятка опрокинутых чашек саке.
Самурай Акину Маса – квинтэссенция интеллигентности, слишком многое замечает и чувствует, но терзается от своей досадной догадливости, владеет мечом, и никак не может с его помощью заработать на сытный ужин. Он честен до наивности, и потому не приспособлен к жизни разбойников и домов терпимости, необоснованно милосерден в пору агонии самурайского стиля владения силой и авторитетом.
Редкий экземпляр, вечно вымирающего вида «маленького человека с большими принципами», непутевый винтик, способный своей несуразностью сломать механизм по перемалыванию людей в кровавое месиво заблуждений и предательств.
Плохо поддается отшлифовке, как бы его не пытались сломить промахи и неудачи, кажется неловким пришлым и подозрительным чужаком, потерянным в суете «время-деньги», но он единственный, кто точно знает, как, же найти средство к спасению, ни жизни, но чистоты духа. Его проще убить, чем заставить отступиться от своих понятий о преданности или ответственности.
Он болен недугом Эдо, несуразен в разборках и неуклюж в лицемерии, при этом он сам – лекарство для тех, кто акклиматизировался к жестокой обыденности городов, но, никак не желают залечить свои старые душевные раны из-за ложной гордости «матерых волков в стаде паршивых овец».
Резкий, словно вырубленный из цельной чурки, здоровяк-трактирщик, под его нарочитой грубостью скрывается отеческая забота, отнюдь не только к дочери. Судьба посылает ему в награду за терпение самурая-самоеда, понимание главарей банд, испытания и житейские заботы. Вор-расстрига Мацу, информатор-ювелир, закрытый к чужому вниманию и незаметный в ночной темноте налета, - неудачник-самурай успешно подберет ключ к его секретному запору сердца.
Красавица в стиле уки-ё – о ней вы узнаете меньше всего, о чем вы еще хотели бы знать, оставаясь другом, кроме участи гейши, проданной за долги. Неопытный в любовных утехах Маса, он для нее, пожалуй, единственное доказательство – не все в жизни продается ради личной выгоды, и не всё покупается золотом или властью.
И наконец, седовласый хитрец Яити/Яичи – знаток интриг и мастер манипуляций, за его мутными глазами Масу единственный, кто разглядел мазохистскую боль одиночества и тлеющий годами огонек мести самому себе.
В «Sarai-ya Goyou» мастерская игра полутонами и эмоциональными оттенками, и не только туманно-серым, бытовым-обжитым коричневым, празнично-декадеские брызги оранжевого и пылающий костер кардинального красного. Все палитру человеческих чувств, пастораль осенней грусти и акварель ранних ноябрьских заморозков, прихотливую вязь тонких чернильно-черных линий и смелые мазки маслом.
Без кричащих всполохов мелодрамы, минимум слез (пусть дожди льют грустную влагу на раскисшую твердь земную), без фальшивого смеха и натянутых улыбок, скорее трагикомично, чем заразительно смешно в самых забавных ситуациях. Без фонтанов лишней крови, только тонкий ручеек на лезвии ножа или катаны, сдержано, чтобы не выпустить сквозь крепко стиснутые зубы вопля отчаяния, не позволяя руке дрогнуть, а языку сболтнуть лишнего.
Под пыхтение аккордеона, рокотание басов и стрекот сямисэна, через прихотливую вязь ритмов электроники и волн этно-мотивов, с помощью вальса и ноктюрна можно услышать без искажений, и отголоски эпохи (лейтмотивы Эдо только фон), и мелодии пяти личностей, не играющих в благородных преступников, но пытающихся остаться честными людьми, несмотря на спорное ремесло.
Какое у них будущее?! Продолжать до гибельного фиаско, бросить опасные прожекты, уйти на покой, покинуть Эдо, кто знает – куда полетит, сорванный налетевшим ветром перемен, пятиконечный кленовый листок! Что же останется нам – когда истекут скупые двенадцать серий?!
Идти своим маршрутом, проб и достижений, усеянных точно такими же осенними листьями, по собственным путям-дорожкам. Выносить из прошлого целебные уроки - нести груз совести «сегодня и сейчас». И надеяться, что работы уровня, «Sarai-ya Goyou», появляются не только раз в пятилетку!
|
