Человек узнаёт, что такое настоящее одиночество, не когда он один в комнате. А когда в комнате полно людей, и кто-то из них - предатель.
Заключают контракты. Вместо мостов строят Стены. И кто-то украл луну и небеса, заменив их фальшивыми звёздами. Так светят с небес теперь боги этого мира. А когда звёзды падают, совсем не хочется загадывать желание. Ведь, желание, загаданное под смерть бойца, скорей всего окажется мрачным.
К слову, нет смысла задумываться над тем, почему этому сериалу одновременно хочется приделать ярлычок «нуар», и одновременно нет. На самом деле «Темнее чёрного» по существу вбирает в себя почти всё жанровое разнообразие последних лет, и естественно ни с чем в отдельности не справляется. Штампы набухают. Поэтому и хочется назвать его самой громкой бессмыслицей за всё это время. Однако когда в голове мерцает знакомое слово «нуар», этот недостаток сразу меркнет во тьме. В том мире, где балом правят красивые и коварные женщины, где герой сливается с антигероем, а опасность тривиально прячется в тени, существует всё – и ирония, и романтика, и экшн, и детектив, и драма, и психоделика – и одновременно ничего этого нет. Нуар, как материя. Цветовая гамма – звёздное свечение, отражаемое в глади озера.
Нелепо, конечно, но крайне интересно, что молодой Ли Шень Шунь, студент по обмену – самый обычный на вид парень. Робкий, неуверенный, подрабатывающий, где только может. Все его просто обожают, и не только за выдающуюся линию ключиц, но и за мягкий характер. Вот только всё это – маска. Как только от него отворачиваются взгляды, краски вновь стекают с лица. Потому что на самом деле он – Чёрный Бог Смерти, как его прозвали легавые. И без сверхспособностей он опасней многих заключивших контракт, но со сверхъестественной силой он страшен вдвойне. Ночью он надевает белую маску со зловещей улыбкой и уничтожает таких же контрактников, как и он сам в городе рядом с Вратами Ада – почти Зоной Стругацких… нет, Зоной Тарковского… К слову улыбающаяся белая маска всё же напоминает немного революционера V, но больше ничего их не роднит.
Сейчас даже можно и не пытаться обнаружить нуар в чистом виде, в какой бы то ни было форме. Нуар крайне устарел с момента, когда послевоенная экономика стабилизировалась и американскому народу вернулась вера в светлое будущее. И вот он результат поиска новых днищ потенциала данного жанра: Бегущий по лезвию, Старикам тут не место и Город Грехов. К слову у «Темнее чёрного» ещё меньше общего с нуаром, чем у вышеупомянутых лент.
И если в тёмной комнате и скрывается чёрный кот, Тэнсай Окамура явно не хочет включать свет и проверять. С удивительным энтузиазмом он наполняет свой сериал нуаровским подозрением, легендами и роковой лиричностью. Он загадывает загадки, но вовсе не просит у зрителей находить на них собственные ответы. Загадки так и остаются риторическими. Но чертовски очаровательными. Как заключить Контракт? Что будет, если не платить цену? Что есть на самом деле Врата? И почему нужна Стена? И слишком много уж об этом сказано, чтобы считать это лишь метафоричными символами.
Одно Тэнсаю удалось определённо – это сожаление. Японцы вообще доказали, что не умеют сожалеть правильно. Это чувство выливается либо в заоблачно пафосные речи и пейзажи с душещипательной мелодией, либо в чёрное, циничное немое скольжение камеры. А в «Темнее чёрного», являющимся, по сути, сборником новелл, длиной в две серии каждая, оно самое натуральное, каноническое, даже в чём-то американское.
Да будь оно неладно, это сожаление, здесь есть та же самая философская Зона, которую когда-то выжал из Стругацких Тарковский. Стоит только преодолеть огромную Стену, и там, на пустых улицах, контракторы ищут ответы на вопросы, которые сами себе задают. Умирают в одиночестве. Спасают друг друга. Убивают друг друга. И снова ищут ответы.
Контракторы, они же, как говорят источники, уже не люди. Они подавили в себе эмоции, стали лживыми чудовищами, которые ценят свою жизнь выше всего. Куклы – медиумы, у которых уничтожили личность, и оставили лишь важную для существования информацию. Но вот в чём ирония – кажется, со временем они быстрей смогут стать людьми, чем сами люди. Редкие проблески их человечности ценней самых сильных слов мастеров. А их плата за силу добавляет им человеческих красок и делает из них философов. Они не знают, для чего порой курят, или раскладывают камешки, или загибают уголки всех странниц в книге. Со стороны это так похоже на те бессмысленные привычки, что так свойственны настоящим живым людям.
Об этом и разговор. Ли (Хэй, Чёрный Бог Смерти, BK-201) через чур человечен даже со своим вечно скучающим лицом. Через чур человечна Инь, кукла с отсутствующим взглядом лиловых глаз. Да даже чёрная кошка, и та человечна. К слову, как же ещё в таком случае разделить людей от нелюдей? Ведь свет падает одинаково на всех, и под дождём все мокнут одновременно быстро. Любые сравнения кажутся искусственными и надуманными.
Однако нуар – он такой. Он не открывает героям пути спасения. Не делит героев на добро и зло. Он вытягивает глупцов из толпы, чтобы швырнуть их обратно во тьму. Добро пожаловать под дождь и меланхолию. Одиночество и воровство. Роковые встречи и предательства. Тут даже не к месту пародийный персонаж раскрывает тайны бытия и будущего, а самые горькие разочарования оборачиваются ещё более горьким обманом. И излишняя лиричность превращает поступки в эхо других поступков, заставляя глаза невольно удивляться собственной проницательности. Оно всё похоже на мишуру, обвешанную вокруг неприметных и неинтересных на первый взгляд вещей. Тут уже в чём-то тихо подхныкивает синкаевская страсть быть одиноким – и из общей массы, из диалогов и действий, начинают тихо выделяться горшки, телескопы, углы комнат. Это n-ое потайное дно кажется совершенно разворачивает романтику грустных и неторопливых противостояний чудищ с людьми и чудищ с чудищами, опять же превращая её в нестройное и забитое, но от того такое идеальное, сожаление. Сожаление, что страшней самой дикой ненависти. Сожаление, что грустней самого пустого желания. Мрачней самых мрачных мыслей. Темнее чёрного.
|
