Небольшой фильм, который заслуживает некоторого количества слов – и пусть их будет несколько больше, чем «несколько».
«Игра в прятки» отчего-то приводит на память мрачные рассказы Брэдбери. Те, которые о детях – «Вельд», «Урочный час». Ведь, кроме зла, в «Прятках...» действуют только дети. Дети, которые еще пока не слишком боятся зла. Они еще не поняли, чего тут бояться… Может, так и не поймут. Взрослым приятно думать, что они просто пока не выросли и оттого не бегут и не прячутся... ну-ну. Утешайте себя, пока можете.
«Даже в таком людном городе, как Токио, ночью я не играю в прятки. Я боюсь. Я боюсь, что меня заберет дьявол». Очень разумная предосторожность (как становится ясно из дальнейшего развития событий).
В обычном городе есть так называемый «темный город» (великолепно – где надо, реалистично, где надо – не очень! – придуманный и исполненный: заброшенный район, густо застроенный, пустынный и слабо оживляемый... (корень «жив» тут неуместен, надо исправиться! ) – так вот, слабо оживляемый мертвенным светом реклам).
Туда стекаются дети, чтобы поиграть в прятки. В прятки с дьяволом. Потому, что: «… а говорят, что это очень опасно… – Так говорят потому, что это очень интересно! »
Дальше рассказывать не имеет смысла – кто любит ориентальные ужасы, тот уже сделал «охотничью стойку». Здесь можно было бы отметить саундтрек, но для «Игры в прятки» важна не сопровождающая действо мелодия, а музыка детских голосов, говорящих / шепчущих / пропевающих сакраментальные «раз-два-три-четыре-пять, я иду искать», «кто не спрятался, я не виноват», «чур-чура, я нашла», «теперь ты – вОда»… даже не знающие японский язык могут угадать, что сказано, по одной лишь знакомой интонации. Дети, они везде дети, а детские игры – они везде детские игры.
Ну, а дьявол, он везде дьявол…
|
