Смотреть хотелось сразу. Ну, начнём с того, что было очень любопытно узнать, пригвоздит ли таки однажды (в тёмном переулке или ещё где, это уж опционально) незадачливого пятнадцатилетнего парнишку эта юная симпатичная барышня — своим указующим перстом и неотвратимо алеющим взором. Может быть в придачу и ещё одним зеленеющим взором. И будет ли допытываться у бедолаги при этом: «Так сознаёшься ли ты в том чудовищном, что совершил двадцать шесть лет назад?»
Благо мест, достаточно колоритных и презентабельных для того, чтобы совершить там сиё либо даже что-то другое, предоставлено немало. Лифты, чья судьба в принципе видимо в том только и заключается, чтобы срываться в самый неподходящий, а для сюжета, читай, самый подходящий момент. Загадочный магазинчик с ещё более загадочной хозяйкой, ну а об обретающихся там куклах вообще едва ли можно сказать что-то так, чтобы отразить хоть десятую долю их кошмарного очарования. Тут уж и не знаешь, куклы ли как люди или люди как куклы. Тихое помещение кружка рисования, и будьте так добры, чтоб картина на мольберте — неизбежно исковеркана рукой кого-то то ли недружественного, а то ли и просто испуганного. И всё поднимаются над тобой куда-то бесстрастные стены, оплетённые растительностью так, что гуще некуда, а что-то неизмеримо важное, похоже, знает родная тётушка, только как у неё всё это выспросить, а попугай может знает и того больше, и кто их всех разберёт, такими темпами может он и не попугай вовсе, а может он всё-таки обычный попугай, ну бывают же в жизни ситуации, в которых и с полбутылкой сакэ было бы нереально разобраться...
Мне так сладостно в этот раз заблудиться в ловушках приглушённых намёков, сетях непроверенных слухов и путанице ложных следов. Как удобно, когда авторы предусмотрительно и хитро предъявляют на блюдечке сразу несколько ситуаций, отношений и образов, ассоциирующихся обыкновенно, у меня по крайней мере, с традиционными виновниками японских ужасов. Тёзки — кто ж не знает, что имя вообще штука такая сакральная. Родственные связи — ну это и вовсе святое. Зачем допустим отец звонит бедному Коити именно тогда, когда у меня в груди возникает такая загадочная атмосфера? Куклы же — вдруг они там неспроста, а ведь одна из них к тому же похожа на главную героиню... не начать ли присматривать за тем, какие куколки ещё начнут появляться в этом притягательном и гостеприимном месте, не будут ли они похожи на почивших раньше срока? О-оо, сколько будоражащих душу версий сразу возникает, притом ведь заранее твёрдо знаю: какую ни выберу, всё равно промахнусь. Ибо с равной вероятностью любую б можно было раскрутить, а может быть и все сразу.
Тем более восточные ужасы должны заранее настраивать: если кому-то даже не суждено было родиться или же кто-то уже давным-давно должен был упокоиться — разве это повод, чтоб они вот прям-таки и не разгуливали по улицам наряду с иными прочими ? Легко представить, насколько такой расклад повышает количество возможных интерпретаций и концовок.
Было ли страшно? Ну, вообще-то было. В том числе и того, не подстерегает ли за очередным поворотом коварный панцушот? Не ограничится ли обязательная пляжная серия только демонстрацией новейших тенденций анимешного кроения купальников? Не притаился ли на горлышке какой-нибудь бутылки или краешке чашки косвенный поцелуй? Не знаю, будет ли спойлером открыть общественности, что в итоге... *тихое предостерегающее шипение, приближающееся из-за угла*
Как ни крути, даже в такой страшном положении, как изображённое здесь, есть плюс. Никто из одноклассников и не подумал и не успел подшутить над тем, что один мальчик и одна девочка похоже нашли друг в друге что-то общее, помимо своего временного «несуществования». Сколько мне ещё придётся ждать-то, чтобы снова увидеть в аниме подобную благодать?
А ведь было и что-то ещё — надо только успеть понять, что же, пока и меня, подобно многим здешним героям, не зацепила местная амнезия. Да, это тут грустный звон будто от мириада крохотных хрустальных колокольчиков. И именно тут Коити пригласил Мисаки когда-нибудь пройтись с ним в Токио по музеям. И тут... нет, я понимаю, что в это труднее поверить, чем в любой другой поворот событий, но когда они взялись за руки, то даже сознание от этого не потеряли! Вот теперь, пожалуй... ты моей памяти и не избегнешь.
|
